Вонсяцкий, Анастасий Андреевич

наста́сий Андре́евич Вонся́цкий (30 мая [12 июня] 1898 года, Варшава — 5 февраля 1965 года, Сент-Питерсберг) — русский эмигрантский политик. Один из основоположников русского фашизма, лидер Всероссийской фашистской организации (ВФО), а также один из лидеров Всероссийской фашистской партии (ВФП) в 1934—1935 годах.

В 1933 году организовал и возглавил ВФО, которая в 1934 году объединилась с Российской фашистской партией (РФП) — крупнейшей организацией в среде русской эмиграции, образованной на Дальнем Востоке. Вместе с генеральным секретарём РФП К. В. Родзаевским стал лидером объединённой Всероссийской фашистской партии. После разрыва в 1935 году с Родзаевским (возобновил сотрудничество с ним в 1940 году) вновь возглавил ВФО до июня 1941 года. Поддерживал связи с Германо-американским союзом, в июне 1942 года был арестован и осуждён в США по закону о шпионаже. После освобождения в 1946 году отошёл от активной политической деятельности.

 

Биография

Ранние годы

Анастасий был пятым ребёнком^[1] в семье жандармского полковника Андрея Николаевича Вонсяцкого, будущего начальника Радомского губернского жандармского управления, и Нины Анастасьевны Плющевской. Отец происходил из обедневшего мелкопоместного немецко-польского дворянского рода Священной Римской империи, фамилия которого ранее писалась «фон Сяцкий», но со временем русифицировалась. Прадед Анастасия за преданность был удостоен личной похвалы императора Николая I, дед участвовал в подавлении польского восстания 1863 года. В детстве Анастасий играл в варшавской цитадели вблизи от тюремных камер, где между 1900 и 1912 годами содержались узники, ставшие впоследствии видными политическими деятелями: Юзеф Пилсудский, Феликс Дзержинский и другие.

В 1908 году Вонсяцкий поступил в Первый Московский кадетский корпус. 16 июня 1910 года его отец накануне перевода в Киев был убит в Радоме одним из своих информаторов — членом польской террористической группы. Заместитель Вонсяцкого, подполковник Редин, сообщал шефу Корпуса жандармов, что около часа дня 3 (16) июня к его начальнику прибыли «откровенники» (осведомители) Иосиф Пионтковский и Мариан Стемпневич. Первый вошёл в кабинет Вонсяцкого, второй ожидал в приёмной. Затем в кабинете раздались три последовательных выстрела. Стемпневич открыл огонь по вбежавшим в приёмную унтер-офицерам (один из них, Никита Коньков, был ранен), а затем застрелился. Пионтковский также покончил с собой после убийства Вонсяцкого.

Мать Анастасия, Нина Анастасьевна Вонсяцкая, умерла в октябре 1916 года в Москве от сердечного приступа.

Закончив в 1916 году кадетский корпус (57-й выпуск), Анастасий поступил в Николаевское кавалерийское училище с зачислением юнкером в Александрийский 5-й Её Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны гусарский полк, однако из-за революции не смог завершить полный курс обучения и в ноябре 1917 года был досрочно выпущен (9-й военного времени выпуск) по-прежнему в чине юнкера.

Гражданская война

В конце 1917 года Вонсяцкий уехал на юг России, где присоединился к Добровольческой армии А. И. Деникина и принял участие в Гражданской войне. 13 декабря он был зачислен в 1-й кавалерийский дивизион полковника В. С. Гершельмана. 27 сентября 1918 года был отправлен в распоряжение дежурного генерала Добровольческой армии в Екатеринодаре, 13 октября зачислен в запасной кавалерийский полк 5-го гусарского Александрийского полка. 28 марта 1919 года Вонсяцкий был прикомандирован к Русскому добровольческому отряду особого назначения по охране лиц императорской фамилии в Крыму. После расформирования отряда служил в эскадроне лейб-гвардии Уланского Его Величества полка, с 11 июня — в Ординарческом эскадроне штаба Кавказской армии, а с 1 июля — в 16-м гусарском Иркутском Его Императорского Высочества Великого князя Николая Николаевича полку. Воевал с большевиками на Восточной Украине, на Дону, Кубани, в Ставропольской губернии, на Крымском полуострове и в Северной Таврии. Был ранен в руку и живот.

Вонсяцкому было присвоено звание капитана. В декабре 1919 года он заболел тифом и был вынужден покинуть фронт. Анастасий был эвакуирован поездом из Харькова в Новороссийск, а оттуда — пароходом в Ялту. В Ялте, куда Вонсяцкий приехал 3 января 1920 года с отмороженными ногами и без средств к существованию, он нашёл приют у торговца-еврея Муромского, чья дочь Люба стала ухаживать за больным офицером. 31 января 1920 года Вонсяцкий и Муромская обвенчались по православному обряду в ялтинском Никольском соборе. По какой причине был столь спешно заключён брак, неизвестно. Сам Вонсяцкий впоследствии заявлял, что таким образом хотел защитить Муромских от погромов и облегчить им отъезд из Крыма. Вонсяцкий считал этот брак недействительным, поскольку Люба скрыла истинную религиозную принадлежность, а российский закон запрещал жениться православному на иудейке.

 

Эмиграция

В марте 1920 года Вонсяцкий эвакуировался с женой в Константинополь, где лечился в британском госпитале в Галлиполи. В апреле 1920 года, оставив жену, пересаживаясь с парохода на пароход, добрался до Марселя. В мае 1920 года он через Париж переехал в Лондон, где три месяца жил у князя Ф. Ф. Юсупова. В октябре 1920 года вернулся в Константинополь, затем снова на грузовом судне уплыл в Марсель и завершил свои путешествия в Париже, устроившись рабочим сцены в варьете «Фоли-Бержер». Весной 1921 года в одном из парижских танцевальных залов познакомился с миллионершей Мэрион Бакингем Рим^[8].

30 июля 1921 года приехал в Нью-Йорк на борту французского лайнера «France». При помощи Мэрион 29 октября 1921 года, за день до истечения визы, получил вид на жительство в США^[9]. В 1921—1924 годах работал в компании, производящей паровозы. 3 февраля 1922 года женился на принявшей православие Мэрион Бакингем Рим. Венчание происходило в православном Никольском соборе в Нью-Йорке. Новость о планируемой на 4 февраля 1922 года свадьбе стала известна прессе, и в считанные дни о ней написали не только американские, но и английские, французские и немецкие газеты. После такой огласки молодожёны обвенчались на день раньше^[10]. В апреле 1922 года Люба Муромская заявила о двоежёнстве Вонсяцкого. 22 ноября 1922 года церковный суд в Нью-Йорке постановил, что брак Вонсяцкого и Рим действителен, а брак Вонсяцкого и Муромской недействителен, так как заключён с посторонними целями и по подложным документам. Прибыв в Нью-Йорк, Любовь Муромская подала иск на 500 000 долларов США о возмещении морального ущерба, а также потребовала от Вонсяцкого уплаты алиментов. Судебный процесс получил широкую огласку в США. Пресса, помимо освещения процесса, потешалась над тем, что муж миллионерши работает на локомотивном заводе. 3 августа 1923 года нью-йоркский суд отклонил иск и признал Вонсяцкого невиновным в двоежёнстве, опираясь на решение церковного суда, а также на письмо Любы, написанное в январе 1922 года, в котором она поздравляла Вонсяцкого с помолвкой^[11].

В 1924 году Вонсяцкий вместе с женой переехал жить в Патнэм, расположенный недалеко от Томпсона^[en]. В 1925 году принимал в своём поместье греческого принца Павла (позднее ставшего королём), который приезжал в расположенный неподалёку Уэбстер на открытие церкви. Летом 1931 года в поместье несколько дней провёл Великий князь Александр Михайлович с двумя сыновьями Фёдором и Никитой, которые были ровесниками и друзьями Анастасия. 30 сентября 1927 года получил американское гражданство. К этому времени в Томпсон переехала жить его старшая сестра Наталья с мужем Л. Б. Мамедовым^[12]. С 1928 года по июль 1932 года Вонсяцкий был членом Братства русской правды^[5][13]. В ноябре 1927 года вместе с женой посетил Европу: пока Мэрион отдыхала в Монте-Карло, Анастасий посетил Париж. Там он встретился с рядом русских эмигрантов, в том числе с генералом А. П. Кутеповым. С Кутеповым и возглавляемым им РОВСом он продолжал позднее поддерживать отношения и оказывать финансовую поддержку вплоть до похищения Кутепова 26 января 1930 года^[14]. 17 марта 1930 года получил звание младшего лейтенанта запаса и был приписан к химическим войскам США^[15]; состоял офицером-резервистом до 16 марта 1935 года^[16]. В 1931 году вместе с женой посетил Берлини Белград, где встречался с членами Братства русской правды^[17].

10 мая 1933 года совместно с Д. И. Кунле учредил Всероссийскую фашистскую организацию (ВФО), которую возглавлял до 1941 года (с перерывом в 1934—1935 годах, когда она входила во Всероссийскую фашистскую партию)^[18][19].

В 1933 году посетил Берлин с целью встречи с младороссами и РОНДовцами^[20]. В 1934, 1936 и 1939 годах совершил три кругосветные поездки по маршруту Сан-Франциско — Гонолулу — Кобе — Шанхай — Манила — Гонконг — Сингапур — Бомбей — Порт-Саид — Суэц — Александрия — Неаполь — Париж — Нью-Йорк. Встречался с группами русских эмигрантов, организовывал отделения своей партии. В 1934 году встречался с лидером русских фашистов в Маньчжурии К. В. Родзаевским, договорился о союзе с его Российской фашистской партией. В 1934 году ВФО объединилась с партией Родзаевского, и Вонсяцкий стал Председателем Центрального исполнительного комитета (ЦИК).

После вступления США во Вторую мировую войну в 1942 году Вонсяцкий был арестован ФБР вместе с несколькими деятелями Германо-американского союза и обвинён в шпионаже. Хотя Вонсяцкий не занимал никаких должностей в американских госорганах и не мог иметь доступа к секретной информации, ФБР смогло доказать, что он передал 2800 долларов бундфюреру Германо-американского союза Герхарду Кунце, чтобы помочь ему выехать из США^[21]. Вонсяцкий был осуждён 22 июня 1942 года в Хартфордена пять лет тюрьмы и штраф в 5000 долларов (через сутки наказание в виде штрафа было отменено). После окончания Второй мировой войны и смерти Ф. Рузвельта 26 февраля 1946 года он был освобождён досрочно, проведя в тюрьме более 3,5 лет. До конца жизни Вонсяцкий испытывал настолько сильное отвращение к Рузвельту, которого называл коммунистом, что отказывался пользоваться десятицентовыми монетами с его изображением^[22].

В 1942 году хартфордский окружной прокурор выдвинул требование о лишении Вонсяцкого гражданства США. На момент его выхода на свободу рассмотрение иска всё ещё продолжалось. 3 апреля 1946 года суд отклонил иск о лишении Вонсяцкого гражданства^[23].

В начале 1948 года, навещая сестру и её мужа в Сент-Питерсберге, куда они переехали из Томпсона в конце 1947 года, Вонсяцкий познакомился с официанткой Эдит Присциллой Ройстер^[24]. В 1950 году у них родился сын Андрей. Присцилла взяла фамилию Вонсяцкого, но были ли оформлены их отношения официально и был ли оформлен развод Вонсяцкого и Мэрион, неизвестно^[24]. Вонсяцкий часто привозил в поместье сына Андрея, и Мэрион была очень рада приезду мальчика^[25].

В 1953 году Вонсяцкий осуществил самое крупное из своих послевоенных начинаний — торжественно открыл в Сент-Питерсберге музей Николая II^[26].

Умер 5 февраля 1965 года в Сент-Питерсберге (больница «Маунд-парк»), похоронен в семейном склепе на Западном кладбище Томпсона (штат Коннектикут) вместе с женой Мэрион и матерью своего сына Присциллой^[27]. Многие документы Вонсяцкого хранятся в архиве Гуверовского института в Калифорнии, в коллекции профессора Джона Стефана, автора книги «The Russian Fascists: Tragedy and Farce in Exile, 1925—1945», а также в библиотеке католического колледжа в Провиденсе^[28].

Автор воспоминаний — книг «Расплата»^[29] и «Сухая гильотина: американская юстиция во времена Рузвельта»^[30], изданных в 1963 году в Сан-Паулу (Бразилия).

 

Политическая деятельность

После февраля 1933 года в поместье Вонсяцких поселился Д. И. Кунле, сражавшийся в годы Гражданской войны в армии Деникина на Украине. Когда Вонсяцкий с ним познакомился (до революции или в годы Гражданской войны), неизвестно, но в середине 1920-х годов Кунле несколько раз посещал его дом. В начале мая 1933 года Вонсяцкий и Кунле решили учредить партию. 10 мая 1933 года они составили письмо от имени Главного штаба русских фашистов о создании Всероссийской национал-революционной трудовой и рабоче-крестьянской партии фашистов, которую для удобства называли Всероссийской Фашистской Организацией (ВФО)^[18]. А. А. Вонсяцкий стал руководителем ВФО, Кунле — партийным секретарём, а зять Вонсяцкого Л. Б. Мамедов — председателем Центрального исполнительного комитета^[32]. Печатным органом ВФО стала газета «Фашист», издававшаяся с августа 1933 года по июль 1941 года^[33][34]. В газете много места уделялось событиям Гражданской войны, помещались фотографии вождей Белого движения и императора Николая II; ВФО представлялась наследницей российских военных и монархических традиций. В декабрьском выпуске газеты за 1933 год было воспроизведено письмо десятилетнего сына князя Никиты Александровича Никиты Никитича, в котором мальчик писал^[35]:

Я так счастлив, что я русский фашист!

Для партии Вонсяцкий избрал символом свастику, что неизменно порождало множество вопросов о подражании Третьему рейху. Вонсяцкий объяснял, что такой символ начертила в Ипатьевском доме императрица Александра Фёдоровна. Он указывал на дорожные знаки в штате Аризона с использованием свастики (отменены в 1937 году). В конце объяснений он спрашивал^[36]:

Не отказываться же нам от неё только потому, что она понравилась Гитлеру?

Если объяснить использование свастики ещё было можно, то объяснить приветствие с поднятой правой рукой и возгласом «Слава России!», звания вроде «штурмовик смерти», клятву личной верности вождю и гимн партии на мелодию «Песни Хорста Весселя» было сложно, и поэтому Анастасий этого не делал. Гимн партии он исполнил совместно с Д. И. Кунле и Л. Б. Мамедовым и записал это исполнение на граммофонную пластинку^[37][38].

После создания партии Вонсяцкий пришёл к выводу, что создание объединённого фашистского фронта из числа эмигрантских организаций является стратегической задачей, в связи с чем отправился в Берлин. Конференция, прошедшая в штаб-квартире Русского освободительного народного движения (РОНД) с участием Вонсяцкого, лидера младороссов Александра Казем-Бека и главы РОНД Павла Бермондт-Авалова, завершилась лишь обменом мнениями. При этом каких-либо попыток встретиться в Берлине с вождями Третьего рейха Вонсяцкий не предпринимал. О прошедшей конференции написали эмигрантские газеты Европы, США и Дальнего Востока. Деятельность Вонсяцкого получила благословение митрополита Антония, письмо которого было опубликовано в декабрьском номере «Фашиста»^[39].

В 1934 году, во время первого кругосветного путешествия Вонсяцкого, ВФО объединилась с Российской фашистской партиейК. В. Родзаевского. Родзаевский стал её генеральным секретарём и заместителем председателя Центрального исполнительного комитета (ЦИК) партии, а Вонсяцкий — председателем ЦИК^[40]. Объединённая структура получила наименование Всероссийская фашистская партия (ВФП); символом движения стала свастика, наряду с которой использовалась символика Российской империи. После разрыва с Родзаевским^[41] из-за спора по еврейскому вопросу (Вонсяцкий не разделял антисемитских взглядов Родзаевского) и отношения к атаману Г. М. Семёнову (Вонсяцкий не хотел иметь с ним никаких отношений, Родзаевский же был вынужден их поддерживать из-за нажима японцев)^[42] Анастасий вновь возглавил ВФО, которая ещё некоторое время носила название объединённой партии. После 1935 года, когда Вонсяцкий был исключён из ВФП, использование названия последней было им прекращено^[40].

После разрыва с Родзаевским организация Вонсяцкого занималась в основном пропагандистской работой: изданием газет, брошюр, участием в собраниях и митингах. В 1937 и 1939 годах члены ВФО во главе с Вонсяцким принимали участие в митингах Германо-американского союза^[43]. В 1930-х годах Вонсяцкий написал ряд работ: «Краткий курс фашиста: для прохождения в партийных школах» (без даты, примерно 1935 год), «Ответ критику» (1936) и «Основы русского фашизма» (без даты выхода, примерно 1939).

 

Во время Второй мировой войны

Подписание пакта Молотова — Риббентропа в августе 1939 года Вонсяцкий приветствовал, сравнив его в «Фашисте» с Тильзитским миром 1807 года между Александром I и Наполеоном I^[44]. Заключение пакта привело к выходу из ВФО её членов. В частности, из партии в октябре 1939 года вышел зять Вонсяцкого Лев Мамедов, а чуть позже и Д. И. Кунле. Пакт привёл также к временному прекращению отношений ВФО и Германо-американского союза^[45].

В 1940 — декабре 1941 года возобновилось сотрудничество А. А. Вонсяцкого и К. В. Родзаевского, прерванное началом японо-американской войны^[46].

После принятия 11 марта 1941 года закона о ленд-лизе Вонсяцкий понял, что до начала войны между США и Германией остались месяцы, и стал сворачивать политическую деятельность. Он решил перенести штаб-квартиру из США на Дальний Восток, в Шанхай. 17 марта 1941 года вождь ВФО написал письмо руководителю дальневосточного отделения партии Константину Стеклову с предложением возглавить партию и с уведомлением, что после июльского номера 1941 года «Фашист» выходить перестанет^[47]. Согласно письму Стеклова от 4 июня 1941 года, опубликованному в № 63 «Фашиста» за 1941 год, он вступил в исполнение обязанностей руководителя партии^[19].

Нападение Германии 22 июня 1941 года и вступление СССР во Вторую мировую войну заставило Вонсяцкого вернуться к активной политической деятельности. С присущей ему театральностью Вонсяцкий от имени своей партии послал И. В. Сталину предложение мирно и бескровно капитулировать. 3 июля 1941 года во время похорон Д. И. Кунле, погибшего в катастрофе при испытании самолёта, Вонсяцкий вновь возобновил контакты с Германо-американским союзом, члены которого посетили похоронные мероприятия^[48].

9 мая 1942 года Федеральное бюро расследований провело обыск в доме Вонсяцкого, а 6 июня 1942 года он был арестован. Вонсяцкого обвинили в нарушении статьи 32 закона о шпионаже 1917 года^[49] (статья исключена из закона 25 июня 1948 года). В обвинительном акте ему вменялись пять преступных действий: встреча с Герхардом Кунце в Томпсоне 12 июля 1941 года, передача Кунце в Томпсоне чека на 2800 долларов США 12 июля 1941 года, поездка в Сан-Франциско приблизительно в июне 1941 года, встреча с Кунце и Виллюмайтом (член Германо-американского союза) в отеле «Бисмарк» в июле 1941 года и получение от Кунце писем определённого рода, отправленных приблизительно в ноябре 1941 года. Обвинение поддерживал будущий помощник главного обвинителя от США на Нюрнбергском процессе Томас Додд^[en]. Адвокат Вонсяцкого пытался добиться признания его невменяемым, однако ему это не удалось. В результате переговоров защиты и обвинения Вонсяцкий 22 июня 1942 года признал себя виновным по всем пунктам обвинения и был приговорён судом Хартфорда к пяти годам тюрьмы^[50]. По мнению американского исследователя Дж. Стефана, Вонсяцкому повезло, что его осудили так быстро, поскольку через неделю на Восточном побережье США были схвачены диверсионные группы, высаженные с немецких подводных лодок. Слушайся дело неделей позже, и «ему могли бы пришить участие в операции, разработанной абвером». Его четверо подельников из Германо-американского союза были осуждены на сроки от 5 до 15 лет (причём признавшие свою вину, как и Вонсяцкий, получили 5 и 7 лет)^[51].

После выхода на свободу Вонсяцкий отошёл от активной политической деятельности^[52].

Взгляды

С юношеских лет Вонсяцкий придерживался монархических взглядов, которые, вкупе с ненавистью к коммунизму, стали основой сформированной им идеологии русского фашизма. Анастасий прагматически смотрел на фашизм, понимая его в самом широком смысле — как идеологию, направленную на создание сильного государства и борьбу с коммунизмом: «Если хотите знать, название мы получили от красных. Они окрестили нас русскими фашистами, а мы это имя приняли». Он упорно отрицал сходство своей партии с национал-социалистической: «По моим понятиям, „фашист“ значит „стопроцентный антикоммунист“, а вовсе не обязательно то, что имеют в виду в Германии и других странах»^[53].

В 1939 году Вонсяцкий пришёл к выводу, что Сталин — фашист из фашистов, поскольку тот уничтожил коммунистов больше, чем Гитлер, Муссолини и Чан Кайши вместе взятые^[54].

В представлении Вонсяцкого русский фашизм являлся «пореволюционной политической системой, оформляющей собою идеологическое и духовное движение русских народных масс»^[55]. Проистекая из вековых установок русского быта, он в то же время является «утверждением и завершением общей суммы исторических процессов, происходивших в лоне русской государственности»^[55]. В брошюре «Основы русского фашизма» Вонсяцкий провозглашал, что «Российское Фашистское Движение является движением общенационального масштаба идеократического типа». В основу идеократии им был положен лозунг «Бог, нация, труд»^[56].

Фашистское государство, согласно Вонсяцкому, является государством, верящим в Бога и преданным вождю национальной партии^[57]. Провозглашая богоизбранность русского народа и устанавливая религиозный характер государственной системы, лидер русских фашистов тем не менее указывал, что «Российское фашистское государство признаёт в области религиозных убеждений абсолютную и безусловную свободу», тем самым гарантируя права отдельных религий^[58].

В вопросе национальной политики Вонсяцким выдвигался принцип безоговорочного признания единства русского народа в его национальном, культурном и политическом целом. Под русским народом он подразумевал не только самих русских (великороссов), но и всех прочих «руссов» и «россов» — малороссов, белорусов, карпаторуссов. Отрицание их единства и неделимости как одного целого народа приравнивалось к государственной измене^[59]. Все остальные национальности Российского фашистского государства должны были являть собой единый организм без права выхода из него или преобладания в нём. При этом русская национальность должна была являться конституционно-первой среди равных, определяя собой лицо и содержание государства в целом^[60].

В социальном плане фашистское государство, по Вонсяцкому, являлось надклассовым, то есть таким, где не существует классовых различий и противоречий. В монолитном фашистском государстве должно было исчезнуть само понятие «труд», на замену которому следовало ввести понятие «творчество»^[61]. Творческий труд обязателен для всех граждан, однако организация труда основывается не на принуждении, а на добровольном стремлении каждого сознательного гражданина к реализации своих творческих потенций на благо России. Провозглашая равноценность труда всех граждан^[62], фашистское государство брало на себя ответственность за определение оплаты труда, которая должна строго регулироваться законом^[63].

Фашистское государство должно было оказывать всемерную поддержку крестьянам, которые делились на две группы — обрабатывающих государственную землю общинников и частных землевладельцев, которым государство предоставляет средства производства (землю и орудия труда) безвозмездно, в наследственное пользование. Вторая категория крестьян, впрочем, также подлежала включению в программу государственных земельных заготовок и могла осуществлять сбыт готовой продукции лишь по установленным государством ценам^[64].

Фашистское государство провозглашало равноправие полов, предоставляя женщинам права наравне с мужчинами, однако Вонсяцкий делал оговорку, что русский мужчина берёт женщину под опеку, не допуская её к тяжёлому физическому труду, для чего устанавливает специальные области женского труда^[58]. Приоритетное место в трудоустройстве женщин отводилась сферам педагогики, социальной опеки, торговли, другими словами, всем тем сферам жизнедеятельности, где не требуется значительная затрата физической энергии^[65]. Вонсяцкий также обращал внимание на то, что фашистское государство не делает различия между брачными и внебрачными детьми, однако стремится к созданию прочной семьи, принуждая легализовать отношения, которые в конечном итоге привели к появлению детей. Сексуальная разнузданность и свобода половых отношений порицались как факторы, наносящие несомненный ущерб существованию здоровой и крепкой семьи. Развод супругам предоставляется без затруднений, но при наличии уважительных причин^[59].

В сфере воспитания первоочередной задачей перед родителями было «впаивание» в ребёнка идеи чести, доблести и национального первородства. «Любовь к Родине ставится выше всякой иной любви, даже выше любви ребёнка к своей матери». Воспитание храброго и доблестного патриота — одна из важнейших целей образования в фашистском государстве. Физическая подготовка при этом считалась не менее важной, нежели моральная закалка, поэтому знание основ военной подготовки было необходимо для каждого гражданина независимо от пола и возраста^[66].

В отличие от другого идеолога русского фашизма, Родзаевского, Вонсяцкий не был убеждённым антисемитом. К евреям он относился прагматически и видел в них потенциальных союзников в борьбе с коммунизмом. Вскоре после возвращения из Харбина он сказал в одном интервью: «Если евреи захотят стать нашими друзьями и помощниками, мы примем их с радостью». Через пять лет в беседе с другим репортёром он изложил свою позицию более развёрнуто: «Наше отношение к евреям, я бы сказал, зависит от их отношения к нам. Если они решат, что им с нами по пути, — тогда всё в порядке. Если нет — пусть пеняют на себя. Если они хотят бороться против общего врага, то за нами дело не станет. В России живёт так много племён и народностей, что глупо выделять какую-то одну народность и начинать с ней войну. В Германии другое дело — ведь они там все одна нация»^[67].

Семья

Родители, братья и сёстры

Отец Андрей Николаевич Вонсяцкий (? — 16.6.1910, Радом) — жандармский офицер, начальник Радомского управления жандармерии. Убит террористом^[68].

Мать Нина Анастасьевна Вонсяцкая, урождённая Плющевская (? — 1916), умерла от болезни^[4].

Старший брат Николай Андреевич Вонсяцкий (годы жизни неизвестны) погиб во время Гражданской войны, сражаясь с большевиками^[4].

Старшая сестра Мария Андреевна Вонсяцкая (годы жизни неизвестны) после 1917 года проживала в России. Арестована в 1936 году. Дальнейшая судьба неизвестна^[68].

Вторая старшая сестра Наталья Андреевна Мамедова, урождённая Вонсяцкая (1892 — 9.9.1968), в 1910 году работала начальником адресного стола в Радоме^[69]. В 1910 году вышла замуж за молодого офицера Льва Мамедова, ставшего к концу Гражданской войны полковником. После 1917 года вместе с мужем уехала в Харбин, а в 1924 году в США. С мужем проживала неподалёку от А. Вонсяцкого в Пэтнеме, открыв ресторан «Русский медведь». В конце 1947 года они закрыли ресторан и переехали в Сент-Питерсберг (штат Флорида). Умерла от инфаркта^[70].

Третья старшая сестра Татьяна Андреевна Вонсяцкая (годы жизни неизвестны) после 1917 года проживала в России под Москвой. Дальнейшая судьба неизвестна^[68].

Жёны и дети

Первая жена — в 1920—1922 годах — Люба Муромская (годы её жизни неизвестны). 31 января 1920 года в ялтинском Никольском соборе состоялось венчание А. Вонсяцкого по православному обряду с Любой Муромской. 22 ноября 1922 года церковный суд под председательством митрополита Нью-Йоркского Платона постановил, что брак А. Вонсяцкого и Л. Муромской недействителен, а брак А. Вонсяцкого и М. Рим действителен. 3 августа 1923 года нью-йоркский окружной суд подтвердил решение церковного суда. Дальнейшая судьба Муромской неизвестна^[71].

Вторая жена, с которой Вонсяцкий прожил более сорока лет, — Мэрион Вонсяцкая, урождённая Рим (9 января 1877 — 11 ноября 1963). Она происходила из состоятельной семьи Римов. В 1903—1918 годах была замужем за Редмондом Стивенсом, с которым развелась из-за супружеской измены последнего. Обвенчалась с А. Вонсяцким 3 февраля 1922 года в православном Никольском соборе на 97-й улице Нью-Йорка. Был ли оформлен официальный развод после рождения у А. Вонсяцкого сына от Э. П. Ройстер, неизвестно^[72].

Эдит Присцилла Вонсяцкая, урождённая Ройстер, — мать единственного ребёнка Анастасия Вонсяцкого. А. Вонсяцкий познакомился с официанткой Присциллой в начале 1948 года, посещая свою сестру Наталью и её мужа в Сент-Питерсберге. Ройстер поменяла фамилию после рождения в 1950 году сына Андрея. Были ли оформлены их отношения официально, неизвестно. Умерла от панкреатита 25 марта 1966 года, погребена в мавзолее рядом с Мэрион и Анастасием^[73].

Единственный ребёнок Анастасия Вонсяцкого — сын Андрей Анастасьевич Вонсяцкий — родился от отношений с Эдит Присциллой Ройстер 2 июля 1950 года. Он закончил Южно-Флоридский университет в 1976 году и поступил в аспирантуру в университете Уэйк-Форест. Женат^[74]. С 1979 года работал аудитором^[75].

Оценки и образ в искусстве

Начиная с момента приезда в США деятельность Вонсяцкого и его личность вызывала большой интерес у прессы США, других стран, а также эмигрантских газет.

Его брак с миллионершей в начале 1924 года, по словам Дж. Стефана, вызывал у кого-то тихую зависть, у кого-то едкий сарказм^[76]. Газетчики высмеивали богачей, вздумавших играть роль пролетариев, имея в виду его работу на локомотивном заводе^[77]. После начала процесса по иску Любы Муромской пресса пестрила заголовками типа «Русская женщина прерывает идиллию механика»^[78].

Газета американских коммунистов Daily Worker начала именовать дом Вонсяцкого не иначе как явкой тайных антисоветских организаций, финансируемых нью-йоркскими и хартфодскими капиталистами^[79].

Не дожидаясь окончания переговоров Вонсяцкого и Родзаевского, газета «Правда» 30 марта 1934 года в статье «Белогвардейское гнездо в Токио» гневно осудила Вонсяцкого за попытку включить дальневосточных белогвардейцев в нацистскую орбиту^[80].

После убийства 1 декабря 1934 года С. М. Кирова Вонсяцкий восславил на страницах «Фашиста» Леонида Николаева, намекнув на то, что решение об убийстве было принято в Томпсоне. В ответ газета Daily Worker 19 декабря опубликовала статью «Белогвардейцы признаются в заговорах с целью уничтожения советских вождей», в которой наибольшее внимание было уделено заявлению Вонсяцкого. Цитируя газету «Известия», орган американских коммунистов пригрозил «немедленным истреблением фашистских террористов». 25 декабря в газете “Правда” появился написанный одними чёрными красками портрет Вонсяцкого, где были особо подчёркнуты его классовое происхождение («сын жандармского офицера»), контрреволюционное прошлое («участвовал в гражданской войне в рядах Белой армии»), близость к плутократии («женат на дочери одного из стальных магнатов»), связи с Уолл-стрит («у него крупные связи среди американских капиталистов») и отношения с Японией («Вонсяцкий и его „партия“… связаны также тесным образом с японской военщиной»)^[81].

В 1939 году во время третьего кругосветного путешествия Вонсяцкий познакомился с издателем Н. Н. Грозиным, которому он заказал написать свою биографию. В том же году книга Грозина под названием «Защитные рубашки» увидела свет^[82].

Когда начался процесс над Вонсяцким, в прессе появились заголовки, подобные заголовку в хартфордской газете «Таймс»: «Крупное дело о шпионаже в нашем штате: Вонсяцкий и 4 других обвиняются в заговоре в пользу Оси»^[83].

Во время войны из Вонсяцкого, по определению Дж. Стефана, сделали пугало военного времени^[84]. В книге Алана Хинда «Право на измену: подноготная шпионажа в Америке», изданной в 1943 году, дом Вонсяцкого изображался как неприступная крепость на мысу с вращающимися во все стороны пулемётами на верхушке башни и стальными шкафами, полными гранат. При этом все члены Германо-американского союза были якобы его агентами^[85]. В книге Артура Деруняна «Тайный агент», изданной в 1943 году, утверждалось, что Вонсяцкий поставлял оружие Ф. Франко и создал всемирную нацистскую шпионскую сеть^[86]. Альберт Ю. Кан в книге «Диверсия! Тайная война против Америки», изданной в 1942 году, посвятил Вонсяцкому главу «Миллионер-диверсант», где Вонсяцкий изображён главой связанных с Третьим рейхом подпольных организаций в США, который при посещении Берлина встречается с А. Розенбергом, Й. Геббельсом и офицерами-разведчиками высокого ранга^[83]. Стефан пишет, что в 1976 году на вопрос об источниках такой информации Кан ответил, что боролся с нацистами и ему было не до миндальничанья^[87].

О смерти Вонсяцкого сообщила только коннектикутская газета под заголовком «Шпион Второй мировой войны умер в своём доме в Томпсоне»^[88].

Дж. Стефан приводит мнение друга Вонсяцкого князя Алексея Щербатова, который сказал о нём: «в Италии пятнадцатого века Алекс был бы великолепным кондотьером. Он обладал необходимым умением бравировать и блефовать»^[89]. Сам Стефан высказывается о Вонсяцком как о мечтателе-эгоисте, комичном в своём позёрстве и трогательном в своей беззащитности, напоминающем своим фиглярством Муссолини. При этом он замечает, что, при всей комичности Вонсяцкого, его приход к власти мог бы привести к страшным последствиям, как не раз было в истории с подобными фигурами^[90].

Вонсяцкий является одним из героев романа Андрея Иванова «Харбинские мотыльки»^[91]. Также является одним из главных героев пьесы Марка Розовского«Харбин-34».