Невыученные уроки “Стратегии” Свечина. Разбираем войну в Украине при помощи классического военного труда

Спустя полгода российская военная операция в Украине, задуманная как молниеносная война, превратилась в полномасштабный конфликт. Несмотря на успехи украинских войск на юге и в районе Харькова, понятных и четких перспектив решения этого конфликта сейчас нет ни в военной, ни в политической области.

Конфликт в Украине, который начала Россия – самый крупный в Европе за несколько десятков лет – стал большой гуманитарной катастрофой со множеством разрушений и жертв среди гражданского населения.

Российское руководство часто упрекают в том, что оно начало эту войну, не продумав все возможные военные, политические и экономические последствия. Другими словами, в отсутствии стратегии.

Би-би-си изучила один из основополагающих трудов в области российской военной науки и пришла к выводу, что действия армии и руководства России в ходе войны в Украине противоречат фундаментальным положениям этой книги.

О серьезных просчетах российского политического и военного руководства заговорили уже в самом начале войны.

Среди этих просчетов – отсутствие внятно и четко изложенной политической цели кампании, ошибки в оценке боеспособности ВСУ, стойкости политического руководства Украины, решимости Запада объединиться в поддержке Киева, готовности российской экономики, общества, наконец, вооруженных сил к вторжению.

Между тем стратегическая подготовка к войне, включая военную, политическую, экономическую, дипломатическую и социальную, описана в различных научных трудах и исследованиях, которые изучают в военных учебных заведениях, в частности – в российской Академии генштаба.

Автор одного из таких исследований – российский и советский военный ученый Александр Свечин. В 1927 году он опубликовал книгу “Стратегия”, в которой изложил свой взгляд на систему подготовки и ведения войны государством.

Свечин – один из основателей академии. Его чтят в российском министерстве обороны – на сайте МО опубликована его биография, а на странице кафедры стратегии Академии генштаба имя Свечина – в списке ученых, сформировавших основы российской военной науки и стратегической мысли.

“Проблемы, исследованные Свечиным в его трудах, и разработанный им научно-методологический аппарат и ныне не утратили своей актуальности. Они представляют ценность для современной системы военных знаний, являются предметом изучения”, – говорится на сайте министерства обороны России.

Зачем вообще нужна политическая цель войны

Постановка политической цели войны – первое и самое важное действие при ее подготовке. Это определение результата, к которому должно прийти государство, решившее применить военную силу против другого.

Политическая цель – кристаллизованный план военной кампании, ее главная идея, воплощение замысла. Эта цель является окончательным мерилом, определяющим те средства, которые планируется затратить на будущий конфликт.

Возможные политические цели – например, аннексия каких-то территорий, низвержение враждебно настроенного правительства другой страны, “принуждение к миру”, выполнение определенных экономических условий, запрет на присоединение к военным союзам, защита определенных групп населения – требуют разных подходов, особого экономического, политического и военного планов кампании, условий прекращения войны и оккупационной политики.

Отсутствие четкой политической цели приводит к тому, что остальные планы подготовки к военному конфликту становятся размытыми и в результате неэффективными, а финансовые и военные средства, которые на них выделяются, недостаточными, избыточными, либо просто не теми, которые были нужны в данной ситуации.

Политическая цель российского вторжения в Украину не была четко сформулирована.

При подготовке и сразу после начала вторжения различные представители российского руководства озвучили множество разных политических целей, многие из которых были довольно туманными и даже противоречили друг другу.

Среди них – “демилитаризация и денацификация”, термины, которые толком никто не расшифровал. “Защита населения Донбасса” – совсем другая задача, которая требовала совсем другой подготовки, причем одно дело – аннексия Донецкой и Луганской областей, другое – внешняя гарантия их независимости.

“Привлечь к ответственности руководство Украины” – третья озвученная в России политическая цель, которая также подразумевала совсем иной план войны. Говорилось и об “ослаблении влияния США и НАТО”, прорубании “коридора к Приднестровью” и так далее. Для каждой из этих целей был нужен свой план, отличный от других.

Эти тезисы часто звучали одновременно – при том, что для каждого из них нужно было готовить по-особенному не только армию, но и экономику, и вообще все государство.

В “Стратегии” Александра Свечина говорится, что без постановки ясной политической цели нельзя начинать войну, причем стратег обязан четко представлять, на каких условиях он может ее не только начать, но и завершить.

Американская газета Washington Post провела расследование, опубликованное в целой серии статей.

Одна из частей расследования была посвящена тому, как неверно российские спецслужбы оценивали потенциал украинской армии, настроений в украинском обществе, состояния политических сил в стране и реакцию международного сообщества. Эти ошибки стоили России успеха на первом, самом важном этапе военной кампании.

Свечин не исключает того, что политические цели конфликта могут меняться под влиянием обстоятельств уже в ходе него, но в любом случае они должны быть четко сформулированы и соответствовать возможностям государства вести войну.

При этом политическая цель может отличаться от военной. Например, свержение правительства, капитуляция вооруженных сил, отказ от определенной политики не обязательно являются следствием разгрома армии. Вообще вооруженные силы, согласно “Стратегии” – лишь один из инструментов достижения политической цели. Им пользуются одновременно с дипломатическими, экономическими и политическими методами.

Сокрушительная победа

Четко поставленная политическая цель определяет выбор стратегии ведения боевых действий. Свечин рассматривает два вида войны – молниеносную кампанию, которую он называет “стратегией сокрушения”, и войну на истощение или “измор”. И выбирать между ними, по его словам, нужно заранее.

В ходе военной кампании в Украине Россия сначала попыталась совершить классический блицкриг – молниеносную войну.

Как написала Washington Post со ссылкой на данные американской разведки, Россия рассчитывала на быстрый захват большей части Украины. В частности, двигаясь с территории Беларуси, в Москве планировали за три-четыре дня окружить Киев. Российские спецподразделения должны были найти президента Зеленского, отстранить его от власти и установить в Украине дружественный Кремлю марионеточный режим.

Параллельно российские войска должны были двигаться с востока и пройти через центральную Украину до Днепра, а войска из Крыма заняли бы юго-восточное побережье. Эти военные действия, согласно планам Кремля, могли продолжаться несколько недель. После паузы для перегруппировки и пополнения запасов российские войска должны были выступить на запад до условной линии, расположенной между Молдовой на юге и Беларусью на севере.

Согласно “Стратегии” Свечина, “сокрушение” может иметь только одну военную цель – “полную дезорганизацию неприятельской живой силы”, “совершенное ее уничтожение, расщепление всякой связи между уцелевшими осколками”, “захват важнейших сообщений – важнейших для вооруженной силы, а не для государства в целом”.

Это быстрый и мощный обезоруживающий удар, который, тем не менее, согласно тезисам “Стратегии”, является рискованным предприятием.

Действительно, в ходе первого этапа вторжения именно коммуникации российских войск, те самые “фланги и тыл”, о которых пишет Свечин, стали самым слабым местом российской армии.

Если российская армия разыгрывала в Украине классический блицкриг, то украинская использовала также отработанную еще во время Второй мировой войны тактику обороны, построенную вокруг хорошо защищенных опорных пунктов (в английском языке это называется hedgehog defence). Штурмовать такие позиции долго, и когда нападающий обходит их стороной, то обороняющиеся силы начинают атаковать его тылы и коммуникации мобильными группами.

Сокрушительной победы, которая, согласно “Стратегии”, помогла бы в борьбе с такой украинской тактикой, у России не случилось. Киев не был захвачен, правительство не было свергнуто, ВСУ – не рассеяны.

Выбранная стратегия оказалась ошибкой, которая, если судить по “Стратегии”, основывалась на неправильных расчетах, отсутствии политической цели и планов войны.

Истощение

После того как стало ясно, что молниеносная война не привела к успеху, началась вторая фаза конфликта, которую принято называть войной на истощение.

Цель “измора”, как такую войну называет Свечин, – истощение ресурсов противника, лишение его возможности продолжать войну. Разгром армии при этом не является главной, доминирующей целью. Это более сложная стратегия, которая включает в себя множество разных тактических приемов.

Второстепенными, промежуточными целями такой войны могут быть территории, географические точки, города, соединения войск противника и прочее. Однако главная задача – сделать так, чтобы противник потерял способность продолжать войну.

В конце апреля замкомандующего войсками Центрального военного округа Рустам Миннекаев объявил, что новые цели российской кампании – установление полного контроля над Донбассом и южной Украиной, обеспечение сухопутного коридора в Крым, выход в Приднестровье, “где также отмечаются факты притеснения русскоязычного населения”, воздействие на черноморские порты, через которые осуществляются поставки сельскохозяйственной и металлургической продукции.

Генерал Миннекаев сформулировал военные цели, которые также включали в себя и разные политические – защита русскоязычного населения в Приднестровье, пресечение экспорта через украинские порты и аннексия Донбасса. Со временем в открытых источниках идея захвата Донецкой области как главной цели всей кампании стала звучать все чаще.

Россия отвела войска от Киева, из Сумской и Черниговской областей и усилила группировку в Донбассе, где у ВСУ были хорошо подготовленные позиции. Новая стадия войны стала другой по характеру боевых действий. Российские войска больше не пытались совершать глубокие прорывы, а вместо этого принялись наступать, используя свое преимущество в артиллерии, медленно расчищая себе путь массированными артобстрелами.

Эта тактика не помогла им захватить большой территории – за несколько месяцев российские войска, а также вооруженные формирования самопровозглашенных ДНР и ЛНР лишь вышли к границам Луганской области и продвинулись на несколько десятков километров в Донецкой.

Но захват территории, согласно “Стратегии”, не является главной военной целью такой кампании. Согласно книге Свечина, “стратегия измора” нацелена на истощение ресурсов противника, лишение его способности продолжать войну. Но при этом, по словам ученого, это намного более сложная стратегия, требующая не только материальных затрат, но и хорошей подготовки и организации государства – его вооруженных сил, политики и экономики.

Но самое главное заключается в том, что, по словам Свечина, определиться с выбором той или иной стратегии нужно до начала конфликта, на этапе подготовки, поскольку это требует особой экономической политики.

В первом случае к молниеносной войне экономика готовится заранее, напрягая все свои силы, с тем, чтобы предстоящий главный и решительный удар наносился со всей мощью. Во втором – для стратегии истощения противника – необходимо иметь, наоборот, не перегруженную, а хорошо сбалансированную и работающую промышленность, которая будет стабильно обеспечивать военные нужды.

Другими словами, начиная использовать тактику истощения, государство как бы начинает меряться экономическими силами с противником. В данном случае меряться приходится с Украиной, которую поддерживает множество других стран.

Сработает ли истощение в конфликте с Украиной?

После того как конфликт вступил в затяжную фазу, экономика России и сама оказалась под ударом. На нее вполне предсказуемо навалилось тяжелое бремя военных расходов, но вдобавок западные страны попытались изолировать ее от большей части остального мира.

Российская экономика пережила первый удар санкций – сейчас против России были введены в основном финансовые и торговые санкции. К финансовым экономика страны была более или менее готова – после аннексии Крыма в 2014 году в России была создана своя национальная платежная система “Мир” и система переводов денег от Центрального банка, что позволило банковской системе страны фактически автономно работать после ухода Visa и MasterCard и отключения России от Swift.

Кроме того, экономика России не полностью закрыта от мира: бизнес тяжело, но все же налаживает поставки – как минимум гражданских товаров – через параллельный импорт, а также постепенно переориентирует свой экспорт на Азию.

Наконец, у России все ещё имеются запасы боеприпасов, вооружений и военной техники, которая находится как в действующих частях, так и на базах хранения. Насколько велики эти запасы, сказать трудно. В начале сентября американская разведка обнаружила, что Россия пытается закупить партии боеприпасов в КНДР, а ранее, еще в начале мая министр обороны Британии Бен Уоллес рассказал газете Wall Street Journal, что российские дипломаты ищут по разным странам запасы советских боеприпасов.

Тем не менее экономические усилия России снижают шансы на то, что война на истощение против России может быть успешной в ближайшее время.

Но вопрос стоит, скорее, не в истощении России в предстоящие год или два, а в долгосрочных последствиях: экономисты говорят о том, что торговые санкции, запрет на поставку технологий и различных средств производства в итоге отбросят страну на годы назад.

Украина также испытывает большие экономические трудности. Они связаны с проблемами со сбором урожая и экспортом продовольствия – одной из главных статей пополнения бюджета страны. Проблемы с экспортом в результате частично решились за счет международного соглашения при посредничестве Турции о вывозе зерна через украинские порты.

Из-за войны в Украине оказались разрушенными многие промышленные предприятия, оказавшиеся в зоне боевых действий – например, мариупольский сталелитейный гигант “Азовсталь”.

При этом истощить силы Украины, необходимые для продолжения войны, несмотря на большие экономические трудности, которые обрушились на эту страну, все равно довольно сложно.

Украину поддерживают страны Запада и международные организации вроде МВФ, она не изолирована – в отличие от России – от значительной части остального мира и может рассчитывать на внешнюю помощь.

Дипломатия и война

То, что Украина стала получать экономическую помощь и поддержку многих государств, в большой степени заслуга украинского президента и министерства иностранных дел, которые после начала конфликта развернули активную международную деятельность.

Эта помощь касается не только экономики, Киеву помогают с поставками вооружений и военной техники. Вокруг Украины сложилась настоящая коалиция стран, которые помогают ей в конфликте с Россией.

Россия же в этой ситуации оказалась с очень небольшим числом сторонников и вообще без военных союзников. Единственное государство, которое можно назвать таким союзником, Беларусь ,разрешило российским войскам вторгнуться в Украину со своей территории, но во вторжении участвовать не стало.

Эти вопросы в “Стратегии” Свечина изложены в главе о дипломатическом плане войны.

Цель дипломатической подготовки к вооруженному конфликту, пишет Свечин, – создать наиболее благоприятные условия для его начала, дать выгоды политической внезапности, избежать столкновений с соседними государствами.

“Дипломатия должна вызвать войну в наиболее удобную, по чисто военным и экономическим условиям, минуту, при наиболее выгодных внешних условиях”, – говорится в “Стратегии”. Свечин перечислил эти условия:

Ни один из этих пунктов, сформулированных Свечиным, российская дипломатия в полной мере обеспечить не смогла.

Число и умение

Для обеих стран в этом конфликте состояние вооруженных сил, численность личного состава и подготовка играют самую важную роль. Информация о нехватке личного состава в российской армии не появляется в государственных СМИ, но об этом очень много пишут в независимой прессе и соцсетях.

Изначально во вторжении принимали участие войска, укомплектованные в основном кадровыми военными. Но даже их не хватило для заполнения всех должностей, которые были нужны на фронте – в прессе появлялась информация об участии солдат-срочников в тыловых частях, например, на должностях водителей грузовиков.

Со временем из-за потерь на фронте число опытных и обстрелянных кадровых военных уменьшилось – часть были убиты или ранены, кто-то расторг контракт, несмотря на активное сопротивление офицеров.

Многие военные действительно либо отказываются продлевать контракты, либо разрывают их, набрать большое число новых также не выходит. Нехватку личного состава в России пытаются решить за счет активной агитации в регионах, призывов заключать краткосрочные контракты с министерством обороны, ЧВК, которые нанимают новых “сотрудников” даже в колониях.

Это вынужденная кампания – российское руководство не решается объявить в стране мобилизацию, предположительно, из-за опасений социального взрыва, но нехватка солдат на фронте требует находить новобранцев любыми способами.

Это тоже ошибка военного планирования. Как отмечали эксперты, российская армия изначально готовилась к конфликтам гораздо меньшего масштаба, подобным Чеченской войне или конфликту в Грузии 2008 года.

Свечин пишет, что государствам во время строительства вооруженных сил часто приходится делать выбор между количеством и качеством: “Каждое государство может иметь армию поменьше, но лучше снабженную и обученную, или армию побольше, но уступающую первой в качестве”.

Правда, он при этом признает, что ни тот, ни другой принцип не может быть доминирующим – “нельзя жертвовать значительно ни качеством, ни количеством”. Но сам же считает, что значение качества подготовки солдат возрастает по мере развития вооружений: “Нужно иметь в виду, что современные тактические тенденции, связанные с усовершенствованием оружия и переходом к групповому порядку, заставляют особенно подчеркнуть значение качества”.

С другой стороны, по словам автора, пренебрегать количеством в пользу качества тоже опасно, поскольку в ходе боевых действий может просто не хватить войск.

“Ставка исключительно на качество опасна в том отношении, что с течением затяжной войны боевая ценность воюющих имеет стремление стать одинаковой: худшие войска постепенно получают закал и перенимают у противника его приемы, лучшие войска – разжижаются все более слабыми пополнениями”, – пишет Свечин.

“Внутренняя слабость”

У процесса “разжижения” есть еще один результат, о котором говорится в книге, – падение боевого духа.

Моральное состояние войск, их готовность продолжать вести боевые действия не может не быть проблемой для любой армии, которая вынуждена воевать, не переставая, более полугода. Солдаты устают физически и психически, что отражается не только на их желании продолжать сражаться, но и на умении это делать.

Многие военные эксперты отмечают, что Россия не планировала продолжительного конфликта с Украиной, а к скоротечному ее войска морально были вполне готовы.

Хотя отказы отправляться в Украину воевать среди военных-контрактников были и до начала вторжения, их число, которое можно оценивать только по публикациям в независимой прессе, после начала боевых действий возросло.

В последнее время в России проблему нехватки личного состава в боевых частях пытаются решать, активно призывая людей заключать краткосрочные контракты с министерством обороны, а также вступать в частные военные компании. Последние пытаются искать сотрудников даже в колониях ФСИН.

В “Стратегии” Свечин пишет, что нужно быть готовым к падению боевого духа армии, которая воюет продолжительное время. По его словам, изначально хорошо подготовленная кадровая армия обладает высоким боевым духом: “Постоянная армия, с ее традициями, с ее твердым распорядком казармы, представляет могущественное орудие переработки человеческого сознания”.

Однако продолжительная война, по его словам, приводит к тому, что “сознательные и подготовленные военные постепенно начинают разбавляться пополнением, на подготовку которого просто не хватает ни времени, ни возможностей. И поэтому сохранить высокий боевой дух в продолжительном конфликте можно только, опираясь на понимание целей и задач войны всем населением”.

При этом, по словам Свечина, для ведения войны государство должно обладать внутриполитической и социальной стабильностью, поскольку любой военный конфликт только заострит внутренние проблемы общества, хотя на первый взгляд кажется, будто ему сопутствует всплеск патриотизма и всеобщее единство: “Внутренняя слабость государства скажется при наступлении еще скорее, чем при обороне”.

Оценить масштабы поддержки российским населением действий России в Украине очень сложно.

Выступление против войны и даже использование самого слова “война” может обернуться уголовным делом по “закону о фейках”. Кроме того, в России после начала конфликта работа независимых СМИ была сильно ограничена, многие издания покинули страну. Соответственно, для многих в России информационную картину происходящего в Украине рисует пропаганда, которая в значительной степени формирует общественное мнение.

Тем не менее, как полагают многие, именно опасение социального недовольства останавливает Владимира Путина от того, чтобы объявить в стране мобилизацию и решить таким образом проблему комплектования частей на фронте.

Чему может научить академический труд 100-летней давности?

Книга “Стратегия” вышла в 1927 году, когда военное искусство, обычаи, приемы и методы ведения войны довольно сильно отличались от современных. Отличаются технологический уклад мировой экономики, политическая обстановка в мире.

Однако, как писал сам Свечин в предисловии к первому изданию “Стратегии”, этот труд не стоит использовать как набор догм, но, скорее, как материал для изучения и проработки.

“В известной мере настоящий труд отвечает существующей потребности в стратегическом обобщении; нам представляется, что, при всех своих несовершенствах, он все же может оказать помощь для уяснения современных особенностей войны и пригодиться лицам, готовящимся к практической работе в области стратегического искусства”, – говорится в предисловии автора.

Как рассказал в интервью Русской службе Би-би-си философ и историк, аспирант Оксфордского университета Егор Соколов, работы таких авторов, как Клаузевиц или Свечин, помогают выработать способность к суждению.

“Мы должны научиться анализировать военную ситуацию и принимать некоторые решения. Речь идет не о том, что мы узнаем алгоритм победы и воспроизведем ее. Речь идет о том, что, изучая военную историю, мы изменяем самих себя таким образом, что у нас формируется некоторая критическая способность к суждению, которую мы можем применить к любому материалу”, – считает Соколов.

Важность “Стратегии”

По словам Егора Соколова, уникальность “Стратегии” для советской и российской военной мысли заключается в том, что Свечин позволил себе затрагивать политические, экономические вопросы в контексте подготовки к войне, в то время как другие ученые и военачальники ограничивались чисто военными вопросами.

Дело в том, что эти области (политика и экономика) впоследствии в Советском Союзе находились в ведении высшего политического руководства страны и не подлежали широкому обсуждению и критике в академических военных кругах, рассказывает Соколов.

Книга “Стратегия” была опубликована в 1927 году. Однако, как подчеркивает Егор Соколов, “та интеллектуальная традиция, к которой эта книга принадлежит, безусловно, остается актуальной. Это традиция военной теории, которая идет от Клаузевица, через немецких военных теоретиков и которая наследуется и в России, и в Англии, во Франции, в Америке”.

Хотя на сайте министерства обороны России Свечину и воздают должное, называя одним из столпов советской военной мысли, отношение к этому наследию, по словам эксперта, недостаточно серьезное.

Традиция такого отношения, как рассказал Соколов, идет со времен СССР, когда изучение стратегии было подчинено коммунистической идеологии. “Если вы посмотрите на позднесоветские книги, посвященные тому, что тогда называлось марксистско-ленинская философия войны, это что-то среднее между уставами, агитками и учебником марксистско-ленинской философии для ПТУ”, – рассказал он.

По словам Соколова, уже в 1990-х и нулевых годах на труды Свечина стали ссылаться, его книги стали публиковать, но для многих российских штабистов его идеи все равно остаются частью истории, а не живой мыслью: “Они [военные] не работают с этим как-то творчески. Для них это история великих побед, русского оружия и так далее. Это очень советская по своему стилю форма”.

Это сильно отличается от того, как к военному интеллектуальному наследию относился сам Свечин, который в своих книгах ссылался на Наполеона, Клаузевица, Мольтке и находился с ними в постоянной дискуссии.

Возможно, именно такой “советской формой” отношения к наследию Свечина можно – хотя бы частично – объяснить то, что идеи, просто и внятно изложенные в трудах военного мыслителя, не нашли отражения в конкретных военных планах российского политического и военного руководства.

ИСТОЧНИК