В результате стремительного украинского наступления в Харьковской области обстановка на фронте изменилась кардинально. Это касается и линии фронта, которая сильно отодвинулась на восток, и изменения обстановки вокруг нее. Но можно ли считать, что изменился сам ход этого конфликта, что в нем произошёл перелом?
До сих пор войну условно делили на два этапа. В ходе первого, который начался 24 февраля, Россия стремительными ударами попыталась захватить Киев и Харьков, а также взяла под свой контроль территории на юге Украины.
Второй этап начался после того, как российские войска были отведены от Киева, и российская армия стала медленно наступать в Донецкой и Луганской областях, расчищая себе путь многочисленными артиллерийскими обстрелами.
Можно ли считать, что в российско-украинском конфликте начался новый, третий по счету этап?
В течение нескольких месяцев новости состояли из сообщений о том, где и как российская армия наступает, какие населенные пункты атакует или берет под контроль, и как ВСУ на это реагирует.
Теперь в новостях сначала рассказывают о действиях Украины, а затем о том, как на эти действия реагирует Россия. В сущности, это и есть медийное отражение борьбы за инициативу – важнейшего обстоятельства любой войны.
С конца августа Украина перехватила инициативу наступлением сначала на херсонском, затем на харьковском направлении, и российские действия – это в основном реагирование. Поэтому в этом плане начался новый этап войны: до этого Украина оборонялась и реагировала.
Стратегическая инициатива – способность той или иной стороны в военном конфликте навязывать противнику место, время и характер боевых действий на выгодных для себя условиях.
Реагировать на вызовы гораздо труднее, чем их создавать. У активной стороны, владеющей инициативой, есть время и возможности хорошо подготовиться к наступлению.
Той же стороне, которая лишь реагирует на активные действия, остается оперативно перебрасывать резервы, вводя их в бой без подготовки, тратя на купирование угроз силы и средства.
Медийный образ стратегической инициативы отличается от того, как выглядит этот конфликт с точки зрения военной науки. Военные эксперты, к которым обратилась за комментарием Русская служба Би-би-си, по-разному оценивают положение на фронте.
Израильский военный эксперт Давид Гендельман считает, что инициатива находится в руках у ВСУ с конца августа, когда под Херсоном начались активные боевые действия.
Матье Булег, эксперт по евразийской безопасности и международным конфликтам, научный сотрудник британского аналитического центра Chatham House, гораздо более осторожен в оценках.
“На этой стадии немного преждевременно с определенностью говорить о том, приобретут ли украинские наступления и контрнаступления форму военной инициативы или, наоборот, будут стагнировать, если не остановятся в какой-то момент. Судить о контрнаступлении такого масштаба по первым дням нельзя. Нужны недели, чтобы у нас было достаточно данных для того, чтобы увидеть, как далеко может продвинуться Украина, каков уровень сопротивления российских войск, например, с точки зрения возможного контрконтрнаступления, и как это повлияет на перелом в войне”, – сказал он.
Была ли явной угроза?
Наступление в Харьковской области, все обстоятельства, в которых оно происходило, оставляют множество вопросов. И главный из них – как могла Украина добиться внезапности?
Операция такого размера должна была готовиться задолго до ее начала, и о ней должны были знать многие.
В такой операции на этапе подготовки задействовано так много сил и средств, что, кажется, планы противника не могут не быть вскрыты разведкой. Однако, кажется, украинское наступление стало сюрпризом для российской группировки.
“Сообщения о накоплении сил в районе Балаклеи были и в открытых источниках, начиная с конца августа. Сейчас мы видим задним числом, что это была не просто мусорная информация, какой много в интернете. Была ли проблема в сборе информации российской разведкой в реальном времени, в ее оценке, либо в принятии решений командованием согласно этой оценке, это со стороны, разумеется, сказать нельзя, мы видим только результат: неготовность российских войск к обороне в этом районе”, – комментирует Давид Гендельман.
АВТОР ФОТО,GETTY IMAGES
Сообщения в интернете действительно были, об этом писали многие эксперты, однако обстановка в районе Херсона была настолько напряженной, что, казалось, это и есть главное направление удара.
Матье Булег объясняет успех ВСУ в начале наступления двумя факторами – во-первых, Киев умело использовал боевые действия под Херсоном “как наживку”, приковав внимание Москвы к южному флангу. Второй фактор – никто особенно тщательно приготовления и не скрывал, у России всё равно не было средств, чтобы противостоять удару.
“Проблема России тут не в провале разведки. Проблема в том, что в этот момент у России не было достаточного числа военных и материальной базы, чтобы держать открытыми три фронта. Нельзя сражаться и на юге, и в Донбассе, и у Харькова одновременно. Это просто невозможно”, – сказал он.
Об острой нехватке личного состава в российской группировке говорят уже давно. Россия пытается изо всех сил найти как можно больше людей для пополнения своих частей, активно агитируя по всей стране, даже в учреждениях ФСИН.
Давид Гендельман отметил, что эта нехватка на сильно растянутом фронте привела к тому, что на отдельных его участках плотность войск была недостаточной: “На некоторых участках оперативные плотности низкие, и за тонкой первой линией почти нет вторых эшелонов, поэтому после прорыва можно двигаться пару десятков километров почти без сопротивления. ВСУ вскрыли такой участок, сосредоточили крупные силы и провели прорыв”.
Второй фактор, по его словам, – это “замедленная система управления войсками ВС РФ и медленное реагирование на обстановку”.
Матье Булег полагает, что тут свою роль сыграла и общая инерция, свойственная таким массивным механизмам, как крупные армейские соединения. “К тому времени, когда вы понимаете, что что-то приближается, это вовсе не значит, что вы можете очень легко перемещать войска и технику”.
Иностранная помощь
Планирование столь масштабной операции включает в себя сложные логистические задачи. Необходимо разместить склады с боеприпасами, горюче-смазочными материалами, обеспечить войска продовольствием, разместить полевые госпитали, ремонтные подразделения и многое другое.
Кроме того, необходимо выстроить линии снабжения так, чтобы всё работало максимально слаженно. Сама операция, действия боевых частей также подчинены сложному плану, который синхронизирован с логистикой.
Причем в случае с Украиной эта логистика включает в себя не только непосредственно доставку необходимых средств к месту боевых действий, но на стратегическом уровне синхронизирована с поставками вооружений и военной техники из-за рубежа.
Украина начала получать иностранную военную помощь еще до начала войны, и ее номенклатура менялась в зависимости от тактики, к которой готовилась украинская армия.
После начала поставок пусковых установок HIMARS и высокоточных ракет GMLRS к ним украинцы стали наносить удары по складам в тылу россиян. С поставками противорадиолокационных ракет HARM ВВС Украины начали атаковать российские радары.
В августе в поставках иностранных вооружений стали появляться средства, которые были бы полезны при наступательных действиях – легкая артиллерия поддержки, внедорожники, средства разминирования. Киев готовил наступление вместе со своими союзниками. И это касалось не только снабжения.
13 сентября New York Times опубликовала материал “Важнейшее обстоятельство быстрого продвижения Украины”, в котором рассказывается о том, как готовилась изюмская операция ВСУ.
“Председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Марк Милли и высокопоставленные украинские военные регулярно обсуждали данные разведки и военную помощь. В Киеве украинские и британские военные продолжали совместную работу, в то время как американский военный атташе бригадный генерал Гаррик Хэрмон начал ежедневные совещания с высшим командным составом ВСУ”, – говорится в статье.
В ходе подготовки наступления, во время учений, на которых присутствовали представители Пентагона, выяснилось, что операция, скорее всего, кончится провалом, но затем, пишет New York Times, после проведения несколько штабных игр на картах были выявлены направления ударов, которые могли быть более успешными. Все это впоследствии было учтено в реальном планировании.
Именно в ходе аналитической штабной работы, говорится в статье, основываясь на данных американской разведки, родилась идея провести два наступления – одно в направлении Херсона, второе – в Харьковской области.
Что дальше предпримет ВСУ?
К исходу наступления украинские войска полностью ликвидировали нависавший над Харьковом и Донбассом Изюмский выступ и вытеснили российские части на востоке за берега Оскола, а на севере – за государственную границу.
Цели этого наступления не были объявлены публично, и поэтому сложно судить, остановились ли украинцы там, где планировали изначально, были ли они остановлены российскими войсками, либо просто изначальный наступательный порыв иссяк – любая операция останавливается, как только кончаются ресурсы, появляются логистические проблемы из-за растянутых коммуникаций, а солдаты просто устают.
АВТОР ФОТО,AFP
Тем не менее война продолжается, обе стороны разрабатывают свои планы и готовятся их воплощать.
Украина, как полагает Давид Гендельман, очевидно, имеет силы и резервы для того, чтобы вести наступательные действия, однако у этих планов есть свои плюсы и минусы.
“Есть свои резоны в продолжении наступлений в ближайший период: развитие успеха, пока противник не организовал оборону на новых рубежах, выведение его из равновесия, точнее – недавание ему шанса вернуться в равновесие, из которого он выбит этим наступлением, и желание больше успеть до осени, когда дожди и грязь замедлят продвижение”, – сказал он.
Аргументами против израильский эксперт называет возможную усталость и состояние войск: “Они [резервы] несомненно еще есть, но нам не докладывают, сколько именно и когда они дойдут до черты, после которой в бой больше бросать нельзя и надо беречь, пока не будут созданы дополнительные резервы и восстановлены соединения, понесшие потери”.
При этом он отметил, что угадать направление, на котором Украина могла бы начать новое продвижение, довольно трудно.
Матье Булег считает, что теоретически ВСУ могли бы продолжить наступление и в Луганской области, но тут может возникнуть много рисков из-за растянутых коммуникаций, которые могут в результате привести к тому, что наступающие попадут в котел, либо окажутся втянутыми в бои с российскими силами, которые начнут контрнаступления.
По словам эксперта, “все сейчас зависит от того, как Россия реструктуризирует свои войска и будет ли способна сопротивляться или, наоборот, полностью уйдет с предыдущих позиций”. “Это пока неясно”, – говорит он.
Что сделает Россия?
Наступательная операция требует гораздо больших усилий, чем хорошо подготовленная оборонительная. Однако при сильно растянутом фронте и низкой плотности войск на нем тот, кто владеет инициативой и способен создать локальный численный перевес, может успешно наступать, заставляя противника реагировать там, где тот к этому не готовился.
Наспех организованная оборона не так эффективна, как подготовленная заранее. Стянутые к месту прорыва войска вступают в бой, не успев толком развернуться и оценить обстановку, и несут потери.
АВТОР ФОТО,GETTY IMAGES
Поэтому для российской армии крайне важно угадать, где ВСУ готовит следующий удар. На этом месте будут собраны резервы, подготовлены позиции, организованы запасы боеприпасов и так далее.
Давид Гендельман полагает, что для российской армии было бы неплохо перехватить инициативу, начав наступление, но сомневается в том, что у россиян есть для этого силы.
“На данном этапе ВС РФ должны организовывать и усиливать оборону на угрожаемых направлениях. Провести собственное крупное наступление сейчас сложнее, и не факт, что для этого есть наличные силы, которые можно быстро собрать в ударный кулак: тот же 3-й армейский корпус, по сообщениям, раздерган по направлениям, и даже на тех участках фронта, где оперативные плотности больше, это еще не значит наступательной конфигурации”, – сказал он Би-би-си.
Информации о том, что может предпринять Россия, практически нет, и это отсутствие понимания намерений эксперт Матье Булег рассматривает с сомнением – может ли российская армия вообще перегруппироваться, как объявило министерство обороны РФ?
“Вопрос в том, когда они должны перегруппироваться. Хватит ли у них сил, чтобы что-то сделать? Как выглядело бы это движение – как попытка остановить наступление или провести собственное контрнаступление? Или, может, уже слишком поздно и нет больше войск, чтобы делать то, чего я тоже не знаю? Потому что, вы знаете, есть много разной информации, много противоречивой информации. Так вот вопрос, понимаете – какая там происходит перегруппировка?” – сказал он.
Но в любом случае, считает Матье Булег, важно то, что “к моменту, когда выпадет снег и начнутся заморозки, обе стороны, скорее всего, захотят занять лучшие возможные позиции”.
Эскалация или принуждение к капитуляции?
Есть еще одно развитие событий, возможность которого эксперты допускали и ранее: Россия может начать систематически наносить удары по инфраструктуре украинского государства. У каждой страны есть “болевые точки”, от которых зависит, с одной стороны, ее обороноспособность, а с другой – положение гражданского населения.
В воскресенье вечером в результате российских ударов были полностью обесточены Харьковская и Донецкая области, частично – Запорожская, Днепропетровская и Сумская. Ракетами была повреждена Харьковская ТЭЦ-5, крупная теплоэлектроцентраль, снабжающая электричеством и теплом большую часть Харьковской области.
Это вызвало волну возмущения в проукраинских социальных сетях, которые обвинили Россию в ударах по объектам жизнеобеспечения. Реакция пророссийских сетей была скорее смешанной – одни говорили, что обстрелы и бомбардировки надо распространить на всю территорию Украины, чтобы склонить страну к капитуляции, другие сомневались в том, что такая кампания приведет к упомянутому результату.
“Посмотрим, действительно ли начнется систематическая кампания ударов по инфраструктуре, пока это были удары в стиле “надо же что-то делать” в ответ на наступление ВСУ, а не некая плановая долговременная работа. Если она реально начнется, это означает новую ступень эскалации, как любое расширение войны на объекты, которые до этого трогали меньше или вообще не трогали, и признание, что до сих пор использовавшиеся средства и приемы не дали желательного результата”, – считает Давид Гендельман.
Война в Украине при всем ее масштабе все-таки остается в каких-то известных рамках. Сложно сказать, были ли они как-то оговорены, либо стороны начертили их интуитивно, но до сих пор целенаправленных массированных ударов по гражданской, хоть и стратегически важной инфраструктуре не было.
С другой стороны, Запад тоже действует с определенной осторожностью в тех же поставках вооружений для ВСУ. Например, Украина до сих пор не получила оперативно-тактические ракеты MGM-140 ATACMS с дальностью до 300 километров, танки западного производства и многое другое.
Возможно, Россия и Запад пытаются удержать конфликт в каких-то рамках, но если Москва пойдет на такой серьезный шаг, как систематические удары по жизненно важной гражданской инфраструктуре, то, вероятно, без последствий он не останется.
