Его фильм о Первой Карабахской войне назывался “Если все…”. Нынешний можно было бы назвать “Если изыдет Сатана…”, но он называется иначе. Может ли в прямом и переносном смысле яма стать “ямой Возрождения”, парадоксальной взлетной полосой? Может – если мы все вместе очень этого захотим. А до этого – многое осознаем. По крайней мере, на этом настаивает народный артист РА Микаэл Погосян, выпустивший на экраны свою новую картину “Հայ Հայը“․
В НЫНЕШНЕМ МЕСЯЦЕ ИСПОЛНИЛОСЬ 25 лет со дня премьеры знакового спектакля “Хатабаллада”. Когда-то он стал для Микаела Погосяна этапом большого пути. Теперь он стал для него стимулом для еще одного серьезного авторского высказывания – о времени и о нас.
Фильм назван “Հայ Հայը” – так называется знаменитое эссе Агаси Айвазяна, которому посвящена картина. В многолетнем сотрудничестве Микаела Погосяна с большим писателем родился не один проект. Был и такой, который так и не родился: пьеса “И дух обрел тело”, состоящая из 16 новелл об армянине. Из этого творческого союза и обрывков памяти, из невеселых мыслей и горьких раздумий и возник сначала сценарий, а потом и сам фильм “Հայ Հայը“. И именно Агаси Айвазяну принадлежит финальная фраза картины – ” У вечного народа и проблемы вечные”…
“Говорят, все, что ты не можешь стереть из памяти, остается на совести. Когда совесть слишком загружается, она начинает просто мешать жить. Более того, ты становишься каким-то ненастоящим, декоративным, просто существуешь и боишься войти со своей совестью в диалог – такое острое внутреннее противоречие… Наверное, каждый по-своему и как армянин, и как человек пережил стресс последних событий – ковид, поражение в войне, 5 тысяч погибших ребят, политическое напряжение. Так или иначе, это буквально всех растоптало. С другой стороны, мы получили возможность, и теперь каждому армянину стоит многое переосмыслить, задуматься и попытаться ответить на вопрос: о чем ты живешь? Главное именно это – о чем ты живешь?”, – говорил до выхода фильма на экран его автор.
В новой картине две сюжетные линии, если только сюжет вообще имеет значение для прихотливой мозаики, где слишком много действия и слишком много не только невеселых, но и веселых мыслей вслух. Так или иначе, здесь две истории. Первая – Фауста и Мефистофеля. Долгий диалог армянина с Властелином Тьмы, взявшего над ним верх на определенном историческом этапе. Вторая, откровенно сатирическая, дающая повод к бесконечному поводу смеха сквозь слезы, без которого Микаел Погосян не был бы Микаелом Погосяном – история некоего Врежа, приехавшего на историческую родину из США. В порыве патриотизма он кинулся прямо из аэропорта в Хор Вирап, чтобы припасть к истоку армянского христианства, сверзся в яму, в которой сидел Святой Григорий, и по прихоти автора остался сидеть в этой яме вместе с тенью Просветителя и – всеми нами…
Эта яма, из которой нет выхода и из которой должно выбраться непременно, и стала главной метафорой фильма “Հայ Հայը“. Яма. Бездна. Пустота. Кричащая пустота. Конечно, можно предположить, что она была продиктована практически полным отсутствием бюджета картины, но Микаел Погосян вместе со своим сорежиссером Анной Максим сумели обратить минус в плюс, обратить трудность в художественный метод.
Пустые – от слова “совсем” – улицы и кафе, пустые Оперная площадь и автовокзал. По ним одиноко передвигаются персонажи фильма в поисках ответа на бесконечную череду мучающих их вопросов, в стремлении снова наполнить улицы и площади людьми и – смыслами. И в этой пустоте, в этом, совершенно несвойственной творческому почерку Погосяна непроглядном сумереке, в который изредка врывается тревожная виолончельная струна, зритель внимательнее вслушивается в блистательно написанные диалоги героев и начинает диалог – с самим собой.
А ЕЩЕ НА ЭТОМ, ЗА РЕДКИМИ ЭПИЗОДАМИ черном во всех смыслах фоне особо выпукло светится прекрасная актерская игра. Мастер гротеска Сергей Даниелян в роли Сатаны вдруг обретает глубину, философствует без сарказма, рассуждает с налетом горечи – “Если вы, армяне, поймете, что для вас важно, и откажетесь от всего, что неважно, ни я, ни кто-либо не сумеет проникнуть в вас”. Зато основательный Жирайр Папазян, актер из Франции, неожиданно оказывается упоительно находчивым в своих приемах, одного его подвижного лица, кажется, достаточно, чтобы развести тучи и поверить, что их еще пробьет луч солнца. И Нарине Алексанян-Епраксия – полуюродивая, полувесталка и даже немного светская дама. От фарсовой комедии до высокой драмы – так блистательно широко и неожиданно предстал в фильме диапазон актрисы, что это стало открытием даже для тех, кто хорошо знаком с ее работами.
И конечно, сам Микаел Погосян! Виртуоз мистификации, его внутренняя чрезвычайная подвижность, способность к молниеносным переходам, казалось бы, стала привычной. Но он вновь удивляет – он непрерывно несет большую человеческую боль и одновременно принадлежит к театрально-условному миру, который присутствует в картине и который открывает возможности для любых мгновенных метаморфоз. От недалекого и полного желанием быть всем и сразу армянина – до армянина, который распахнут перед распахнутым миром, от тупого чиновника от культуры – до клопа, да-да – клопа, и не из пьесы Маяковского.
“…И этот оказался зомбированным шутом, ни на что не пригодным. А думалось – вышел из сердца народа… Я ведь не простой клоп – я чью попало кровь не пью. И вот я опять в ожидании, что в один прекрасный день мой армянский народ насытится, что кровь армянина станет сладкой и благородной. Я живу этой надеждой. Понимаешь, я устал быть клопом-армянином. Как ни кинь – эта страна никак страной не становится. Я уже даже представить не могу, что может появиться руководитель, который сделает ее Страной…”, – этот гамлетовский монолог Клопа, произнесенный с фантастической виртуозностью, становится малоутешительным итогом фильма “Հայ Հայը“.
Но Микаел Погосян не был бы Микаелом Погосяном, если бы оставил себя и нас прозябать в столь глубокой безнадежности. И тут на помощь приходит вальс, пускай синкопированный и какой-то нервный, но в нем слышится вращение земного шара. Его написал когда-то Роберт Амирханян на великие стихи Чаренца, в которых есть привет для Карине Котанджян и есть – обращение к Космосу. И именно так исполняет ее автор фильма “Հայ Հայը“.
Так или иначе, финал картины не слишком оптимистичен. Но подождите! Вот пошли титры, и зазвучала еще одна песня, текст к которой Погосян написал сам на музыку Рубена Папяна. Она возникает на фоне черного экрана, чтобы сказать нам, что единственная дорога из бездны – это дорога к себе, к той цели, к которой мы устремимся все вместе, и которая для всех нас станет главной.
