“Единая мобилизованная вертикаль”. Как выглядит украинская политика спустя полгода войны

Цифры говорят сами за себя. Более 90% украинцев – и этот показатель не меняется с первых дней войны – убеждены, что Украина сможет победить в войне против России. Более 70% – немыслимый для довоенной Украины показатель – считают, что события в стране развиваются в правильном направлении. И это несмотря на ежедневные бомбардировки украинских городов и усугубляющиеся экономические проблемы.

И – здесь цифры могут разниться в зависимости от методики исследования, но – первые две строчки в списке институтов, которым украинцы больше всего склонны доверять, неизменно занимают Вооруженные силы Украины и президент Владимир Зеленский.

При этом важно понимать, что рейтинг доверия или рейтинг поддержки действий того же Зеленского вовсе не конвертируется в показатель его политической поддержки, то есть электоральный рейтинг. Любые выборы во время военного положения, которое объявили в Украине 24 февраля и с тех пор несколько раз продлевали, проводить запрещено, а социологические компании не публикуют электоральных рейтингов политиков и партий.

Несомненно, фигура Владимира Зеленского, который не покинул Киев в первые дни войны, несмотря на предложения от западных партнеров, лично посещал находящиеся под постоянными обстрелами позиции украинских войск на юге и востоке страны и продолжает олицетворять сопротивление украинского народа оккупантам, внушает уважение даже непримиримым оппонентам. Критиковать президента сегодня – это не комильфо, практически на уровне пособничества врагу, говорит Би-би-си политолог Владимир Фесенко.

Но, тут же добавляют оппоненты Зеленского, при разговоре о запредельной популярности президента не нужно забывать, что его речи и речи его ближайших соратников украинец слышит буквально из каждого утюга.

Точнее, телевизора. Уже в первые дни войны крупнейшие медиагруппы Украины объединили свои усилия в рамках телемарафона “Единые новости”: фактически все общенациональные телеканалы транслируют один и тот же эфир, который они по очереди производят несколькочасовыми блоками. Из эфира исчезли многочисленные политические ток-шоу, которые ранее были визитной карточкой украинского телевидения. Негласное кураторство над марафоном приписывают министру культуры и информполитики Александру Ткаченко и Офису президента.

Три телеканала, которые связывали с Петром Порошенко, и которые транслировали марафон лишь частично, в какой-то момент просто лишили доступа к эфирному вещанию решением украинского Концерна радиовещания, радиосвязи и телевидения (РРТ). Сейчас они продолжают вещать только в интернете и кабельных сетях, потеряв, по данным информированного собеседника Би-би-си, от четверти до трети своей довоенной аудитории.

“Фактически власть конфисковала у частных и общественных вещателей их эфир и использует его по своему усмотрению – в том числе для собственного пиара и сведения счетов со своими бывшими политическими оппонентами. При этом за производство контента и трансляцию платят сами вещатели, которые к тому же не имеют возможности зарабатывать на рекламе, так как она в рамках марафона невозможна”, – говорит Би-би-си медиаэксперт общественной организации “Детектор медиа” Отар Довженко.

Формально цель марафона – победа Украины в информационной войне, хотя сложно сказать, имеют ли к этому отношение новости с неприкрытым пиаром руководства Офиса президента или контент производства студии “Квартал 95”, в которой до избрания работал Зеленский, говорит Довженко.

Экс-коллеги президента выпускают для марафона ежедневный украиноязычный юмористический бюллетень “Байрактар ньюс”. Юмор там часто бесхитростный, народный, в принципе характерный для довоенного, еще русскоязычного “Квартала”. Например, двое актеров – один в футболке с надписью “ПТН ПНХ” – рассуждают, какие вопросы могли бы оказаться в обновленной анкете для получения шенгенской визы россиянами. Среди вариантов: “Какая страна самая подлая в мире, и почему это Россия?” или “Зачем вам увидеть Париж, если умереть вы можете и под Чернобаевкой?”

“[Министр культуры Украины Александр] Ткаченко уже несколько раз за последнее время повторил, что марафон будет продолжаться “до победы”. Но, честно говоря, я плохо представляю, как у владельцев телеканалов, кроме самого государства, может хватить денег и мотивации финансировать производство марафона еще год или два”, – говорит Отар Довженко, добавляя, что, по оценкам канала “1+1”, стоимость производства только их блока марафона составляет около 20-25 млн гривен (около 500 тысяч долларов) в месяц.

Именно желание избавиться от немалых трат на содержание нескольких телеканалов и производство контента, не дающего немедленных политических дивидендов, эксперты называли одной из причин ухода крупнейшей медиагруппы бизнесмена Рината Ахметова с украинского медиарынка.

Впрочем, монополизация властью телепространства, вполне возможно, ускорила еще одну тенденцию, начало которой было положено еще до войны: социологи фиксируют “большое переселение” украинцев в онлайн для поиска новостей из других источников – прежде всего, в Telegram и Youtube.

“Модерационный центр”

Впрочем, стремление украинцев искать альтернативные официальному марафону источнику новостей не означает, что они готовы критиковать власть. Большое исследование Киевского международного института социологии показало: 62% украинцев считают, что во время войны недопустима даже конструктивная критика действий власти, а 79% – что во время войны президент должен иметь возможность вмешиваться в деятельность парламента и правительства для усиления обороны страны.

По сути, эти цифры отображают уже сложившуюся в Украине реальность. С первых дней войны центр власти страны как-то сам по себе переместился на улицу Банковую, в Офис президента. Кабинет министров все чаще в Киеве называют техническим придатком к президентской администрации, до минимума сведена и роль Верховной Рады – особенно после того, как ее заседания, нередко в довоенное время использовавшиеся политиками для банального самопиара, перестали транслировать по телевизору.

В самой Раде, кстати, президентская фракция “Слуга народа” формально обладает единоличным большинством, но на деле для принятия важных решений вынуждена “добирать” голоса у формально оппозиционных групп. Ни о каких блокирования трибуны или потасовках в сессионном зале и речи быть не может.

Соратник Владимира Зеленского, советник главы офиса президента Михаил Подоляк говорит Би-би-си, что такие изменения в украинской системе власти напрямую вызваны спецификой военного времени.

“Как только началась война, все органы власти немного “присели”. А понятно, что во время войны должна быть единая мобилизованная вертикаль исполнительной власти. Вот президент с первого дня и взял на себя эту роль – создал возле себя, на базе Офиса президента, модерационный центр, в который уже позже втянулись и Кабинет министров, и Верховная Рада, и региональные элиты”, – говорит он Би-би-си.

“Поэтому сейчас все ветви власти работают в едином режиме. Для мирного времени, конечно, это было бы не нормально. А сейчас – оптимально, когда есть ключевой менеджер, который на себя берет и внешнеполитические функции, и экономические, и военные”, – продолжает Подоляк.

На руку власти сыграло и то, что разномастная украинская оппозиция просто исчезла из медиа-поля. Прямо критиковать экономические, внешнеполитические, а уж тем более военные решения главнокомандующего армией воюющей страны, которому доверяет около 90% украинцев, – все равно что стрелять себе в ногу.

Даже вопросы, которые ставит на своих полосах западная пресса, – например, всё ли сделали киевские власти для того, чтобы надлежащим образом подготовить Украину к войне, о которой их задолго до вторжения предупреждал Запад, – сейчас лишний раз не поднимают: мол, после победы разберемся.

Вместе с тем, от предложенной “старой оппозицией” помощи власть, по словам информированных собеседников Би-би-си, принципиально отказалась.

По данным Би-би-си, даже высокопоставленным военачальникам времен президентства Петра Порошенко, которые были готовы поделиться опытом с нынешними командирами, якобы заявили, что ни в каких их услугах украинская армия не нуждается.

Личная встреча Владимира Зеленского и Петра Порошенко в первый день российского вторжения закончилась рукопожатием и “мирным пактом”, однако уже очень скоро отношения между их лагерями вернулись к состоянию “холодной войны”, в том числе с использованием сеток анонимных телеграм-каналов и армий ботов. Порошенко лично сейчас, по словам его штабистов, занимается волонтерской деятельностью и лоббирует интересы Украины по старым зарубежным контактам. Подписка о невыезде, которую на него наложили еще зимой в связи с делом о контрабанде донбасского угля, не была продлена, и сейчас его перемещения по Украине и за ее пределами ничем не ограничены.

“Я не понимаю их (команды Зеленского) логики: они нас сами загоняют в эту тему “анти-Зеленский”. Никакого объяснения этому, кроме личных комплексов Зеленского, у меня нет”, – говорит член ближайшего окружения Петра Порошенко, согласившийся пообщаться с Би-би-си на условиях анонимности.

“Я думаю, что о Порошенко нет смысла разговаривать, это прошлое”, – отвечает на просьбу прокомментировать отношения между нынешним и бывшим президентами Украины Михаил Подоляк.

Угроза авторитаризма?

И все бы ничего, если бы не упреки в адрес президентской команды – в том, что реалии военного времени и концентрацию власти в своих руках она использует для усиления собственного, и так практически безграничного влияния, и для того, чтобы приструнить оппозицию.

Репрессии против телеканалов Петра Порошенко, по сути, так и не были внятно объяснены общественности. С недавних пор некоторые мэры – в их числе, например, киевский градоначальник Виталий Кличко или мэр Чернигова Владислав Атрошенко – сталкиваются с проблемами при выезде за границу для поиска финансирования восстановления своих городов: оба мэра связывают их со своей независимой политической позицией, которая не нравится Банковой.

В конце концов, недавно днепровский бизнесмен и политик Геннадий Корбан, также критиковавший Зеленского, был просто не допущен на территорию Украины, а его паспорт был без объяснений конфискован пограничниками (причины этого решения украинская власть до сих пор не назвала, СМИ допускают, что это случилось из-за наличия у Корбана второго, израильского, гражданства, однако ни офис президента, ни сам Корбан этого не подтверждали).

Эти факты чаще всего критики Зеленского используют для того, чтобы обратить внимание на то, что кризисное управление в украинских реалиях потихоньку становится все более похожим на авторитаризм.

“Во время войны нарастание определенных авторитарных тенденций неминуемо, – говорит Би-би-си политолог, научный директор фонда “Демократические инициативы” Алексей Гарань. – Но тут мы должны говорить о том, что такие тенденции у Зеленского наблюдались еще с 2019 года”.

И действительно, украинский президент и в довоенное время нередко позволял себе нестандартные политические ходы вроде сомнительного с точки зрения закона увольнения судей Конституционного суда, но тогда он аргументировал свои действия необходимостью ускорить проведение необходимых стране реформ.

Владимир Фесенко согласен: в свое время от некоторых тревожных тенденций в непростые времена – например, от интернирования японцев во Вторую мировую войну – не смогли уберечь себя даже сформировавшиеся демократии вроде США. И призывает не волноваться и по поводу судьбы демократии в Украине.

“Не сомневаюсь, что сохранить проявления авторитаризма после войны не удастся, даже если у кого-то будет такое желание. Во-первых, наше общество за 30 лет независимости привыкло к демократии и авторитаризма не примет, наша политическая культура – полуанархическая. А во-вторых, Украина стала страной-кандидатом в члены ЕС, и мы просто вынуждены будем играть по демократическим правилам. Да и США с Великобританией будут критично воспринимать любые авторитарные тенденции”, – говорит политолог.

Смена премьера?

Парадоксально, но военное время и фактическое сворачивание внутриполитической жизни в Украине не привели к смерти политической дискуссии как таковой – правда, признают собеседники Би-би-си, в последнее время она очень сильно трансформировалась.

Например, в последнее время украинские СМИ активно “отправляют в отставку” правительство Дениса Шмыгаля.

С одной стороны, хороший исполнитель, напрочь лишенный собственных политических амбиций и смирившийся с тем, что на поле его компетенций “пасется” Офис президента, должен был бы максимально устраивать главу государства, говорит политолог Владимир Фесенко.

С другой – в условиях военного времени в системе управления страной вырос запрос на самостоятельность, объясняет он. Мол, Банковая настолько сосредоточилась на вопросах войны и внешней политики – прежде всего, обеспечения западной помощи украинской армии, – что целый ряд чисто хозяйственных вопросов жизни страны провис, и от правительства ожидали бы большей активности в их решении.

Например, несколько месяцев назад Украина столкнулась с топливным кризисом: на заправках страны не было бензина, его отпускали по 20 литров в руки, по спекулятивным ценам из-под полы. Правительство, по мнению многих украинцев, тогда решало этот кризис недопустимо долго. А что, если такая же ситуация повторится, например, с отопительным сезоном, который обещает быть самым тяжелым в истории Украины?

Михаил Подоляк называет слухи о грядущей смене правительства спекуляциями: “У нас традиционно, когда люди начинают себя чувствовать немного спокойнее, появляется конспирология: рассуждают или о досрочных выборах Рады, или о смене правительства. Даже война не изменила эту традицию. Выборы провести нельзя из-за военного положения, значит, правительство “меняют”.

Но если премьерскому будущему Шмыгаля ничего не угрожает, то как можно объяснить медийную активность, которую развили в последнее время именно те политики, которых называют возможными сменщиками главы правительства?

Заместитель главы Офиса президента Ростислав Шурма презентовал революционную реформу налоговой системы. Министр обороны Алексей Резников написал программную статью о том, как Украина должна жить по принципу “умной милитаризации”. Министр инфраструктуры Александр Кубраков дал программное интервью о ключевом значении вверенной ему отрасли и в военное, и в мирное время. Вице-премьер по цифровой трансформации Михаил Федоров на донорской конференции в швейцарском Лугано презентовал концепцию нового украинского правительства – сильно сокращенного, но намного более эффективного.

Уж не кастинг ли это на шатающееся под Шмыгалем премьерское кресло?

“Если у нас пять кандидатов на пост премьера, пусть они между собой конкурс проводят, кто лучше разбирается в макрофинансах. Определенная конкуренция будет подталкивать и нынешний Кабмин работать лучше. А если у нас есть готовые команды с готовыми программами, то они должны постоянно презентовать себя, ведь иначе как мы узнаем об их существовании? Это же конкуренция идей, почему это плохо?” – смеется Михаил Подоляк и повторяет: по его данным, премьерскому будущему Шмыгаля на сегодняшний момент ничего не угрожает.

Казус Залужного

Еще одна интрига политической жизни Украины – настойчивые слухи о грядущем увольнении главнокомандующего Вооруженных сил Валерия Залужного, которые последние несколько недель тиражируются украинскими СМИ со ссылкой на анонимные высокопоставленные источники во власти и в армии.

Причиной такого кадрового решения называют некие проведенные по заказу Банковой социологические исследования, показавшие, что Залужный как олицетворение ВСУ – это единственный человек на политической сцене Украины, теоретически способный бросить вызов на гипотетических президентских выборах самому Владимиру Зеленскому. И это якобы беспокоит некоторых представителей команды главы государства.

Отставка Залужного с поста главкома – с возможным “повышением” до кабинетной должности министра обороны, говорят сторонники этой теории, может решить эту проблему.

Валерий Залужный, который не дал ни одного интервью с начала войны, – постоянно в фокусе западных СМИ, а издание Time даже включило его в список ста самых влиятельных людей мира в 2022 году.

Сам Залужный о своих политических амбициях никогда не говорил вслух, однако в апреле многие эксперты настороженно отреагировали на новость о создании генералом фонда своего имени – якобы для координации действий международных и украинских волонтеров. Уже тогда в прессе можно было найти прогнозы о том, что со временем этот фонд может стать базой для создания Залужным собственной политической силы.

После волны критики этой инициативы фонд “Мы победим” таки был создан, но на его сайте нет упоминания о Залужном: наблюдательный совет фонда возглавляет актриса Ада Роговцева.

Советник главы Офиса президента Михаил Подоляк говорит Би-би-си, что никаких социологических замеров, на которые опираются сторонники теории об электоральной ревности Зеленского к Залужному, не проводилось, а слухи о возможной отставке главкома – дань все той же конспирологии, характерной для украинской политики мирного времени. На каком-то этапе, продолжает он, в раскачку ситуации вокруг Залужного включились и российские спецслужбы.

“Россияне просто не понимают наше общество. В первые дни войны они действовали топорно: забрасывали в соцсети месседжи вроде “Зеленский сбежал в Тимишоару или в Польшу”. Увидели, что это вызывает у нас смех, и начали действовать тоньше, вот как в этом случае. И здесь их ИПСОшки (информационно-психологические операции) накладываются на наш политический стиль. И это очень опасно”, – говорит он.

На днях об отсутствии планов перевода Залужного на любую другую должность заявил лично президент. Однако самых упорных скептиков и это заявление не убедило: в конце июня Зеленский точно так же заявлял, что не собирается увольнять своего ближайшего соратника Ивана Баканова с поста главы Службы безопасности Украины. Указ об отстранении Баканова от должности президент подписал через какие-то три недели.

Без России

Наконец, еще одна черта политической Украины, появившаяся за последние полгода, – это исчезновение с ее политической сцены партий, ратующих за сближение с Россией или расширение статуса русского языка. Последний предвоенный опрос КМИС показал, что за партии ОПЗЖ Виктора Медведчука, “Наши” Евгения Мураева и “Партию Шария” Анатолия Шария были готовы суммарно проголосовать около 20% украинских избирателей.

Вскоре после начала войны все эти партии, а также несколько сил подобной идеологической направленности были запрещены судом, а дальше всё для того, чтобы сузить их электоральную базу, сделала сама российская армия – прежде всего, бомбардировками городов и сел на юге и востоке Украины.

Для иллюстрации процессов, происходящих сейчас в украинском обществе, социолог Алексей Антипович в эфире Радио НВ приводит пример: Степан Бандера сейчас является героем примерно для 75% населения Украины. При этом изменения в отношении к этой фигуре произошли не на западе, а именно на востоке, юге и в центре страны: “Все, что касается России, там сейчас токсично. Думаю, эти изменения необратимы, учитывая физические и психологические потери, которые сейчас несут украинцы”.

“После того что пережили харьковчане, Николаев, Херсон, Одесса – любая попытка что-то (говорить) про дружбу с Россией будет вызывать резкую агрессивную реакцию, “мусорная люстрация” 2014 года по сравнению с этим будет просто ничем. Использовать такую риторику будет просто рискованно. Тема дружбы с Россией выпадет из нашей политики. Даже тема мира, примирения в условиях продолжающейся агрессии будет восприниматься как предательство”, – говорит Владимир Фесенко, сам уроженец Харьковщины.

То же касается и языкового вопроса, который по итогам войны, весьма вероятно, окончательно утратит статус одного из главных поляризирующих украинское общество факторов. Если десять лет назад количество украинцев, использовавших в быту исключительно русский язык, достигало 40%, то сейчас опросы фиксируют, что их доля уменьшилась до 13%.

86% украинцев выступают за то, чтобы единственным государственным языком в их стране был украинский.

“Я более чем уверен, что политика (который будет предлагать другие варианты решения языкового вопроса) просто побьют палками”, – иронизирует Антипович.

источник